Растаял нежных лепестков кокошник,
В мир смотрит роза шпагами куста,
И поросли садовые дорожки
Ковровой тканью желтого листа.
Весенних яблонь белая фата
Тяжелым плодом шлепнулась в корзины,
А у березы на лице ствола
Густой слезой наполнились морщины.
Ватага беглых птиц над нами,
Седые брови хмурит Зевс,
Задернув плотно облаками
Хрустально-синий свод небес.
Сегодня шторм! Запрещено купанье!
Взмахнул крылом над пирсом черный флаг,
Но вновь спешу я с морем на свиданье
Я по-пиратски непогоде рад.
Волне навстречу круто выгребаю,
Она рокочет пениста и зла,
И белым пеплом кудри посыпаю
Раскинув руки, словно два весла.
И вторя показаньям буреметра,
Волна несет в подарок щедрый мне
Всю шторма страсть, всю ярость злого ветра,
Да солнца луч в лазоревом окне.
Ручей глубокий тонким льдом затянут,
По льду струится талая вода,
Мальчишка будто приглашен на раут
Весною упивается сполна.
Бродить по лужам можно без опаски,
И горд могуществом резиновых сапог,
Неуязвим как богатырь из сказки
Конечно ж обойти ручей не мог.
Ступил сперва одной ногой несмело,
Затем другой и двинулся вперед,
Но вес, не выдержав мальчишеского тела,
Рванувшись в судорогах, треснул тонкий лед.
Сапог резиновый наполнился слезами
Холодного весеннего ручья,
Потухло сразу небо над полями,
Померкли краски розового дня.
Домой он брел багровый от обиды,
Испуг и злость впилися в грудь его.
Он клял причуды каверзной планиды
Под черным флагом горя своего.
В груди неясное томленье
Могучих мерно спящих сил,
Но болью терпкого сомненья
Я вновь свой разум отравил.
Опять проиграно сраженье,
В неначинавшейся войне,
И снова демон злой – смятенье
Честь оказал визитом мне.
Сколько тины душа накопила
Из далекого далека,
Слишком низко стояли стропила
Неулыбчива жизни река.
Собирала могучие воды,
Затопляла свои берега
И могла бы носить пароходы,
Но не видела их никогда.
Ей бы к морю нащупать дорогу,
Но река была слишком горда
И ее преградили пороги,
Как татаро-монголов орда.
Все великие реки в извивах
Все покорно хребты свои гнут
Только сестры их в горных массивах
Бой неравный с камнями ведут.
Но по ним ходят только байдарки,
В кровь свои обдирая борта,
И пророчит им гибель цыганка
Черной ямой беззубого рта.
Всю кровь души на камни я пролил,
Безропотно планиду не кляня,
Суровый ангел смерти Азраил
Из книги жизни вычеркнул меня.
И плоть одна пошла бродить по свету
Есть бутерброды, женщин целовать;
Она мертва и уж ее к ответу
Не сможет даже грозный Зевс призвать.
Костями разболтанных стыков
Грохочет вагон трамвая,
Водитель простуженным рыком
Платить за проезд призывает
На красном звенящем верблюде
Москву беспокою ночную,
А где-то счастливые люди..
Я к парусу их ревную.
Ревную к волне восьмибалльной
К простору, звенящим ветрам,
К стоянке в порту скандальной
И пропитым новым штиблетам.
Мне галстук наскучил и шляпа,
Я чувствую узел на горле,
Расчески когтистая лапа…
Рубите швартовы и в море.
Парусами шепчет бригантина
Соберись в дорогу за мечтой,
Подарю тебе я четверть мира,
Лишь махни с причала мне рукой.
Подойду и скользкий трап подам я,
Ты ступи без страха на него
И взметнет корабль волна крутая
На вершину счастья твоего.
Позабудь тревоги будней серых,
Сотен дел возню и суету,
Море любит широких и смелых
И подарит хмельную мечту.
Вздохнула, дрогнула и поплыла земля
И в горле встал колючий, горький ком,
Лишь чайка след целует корабля
И машет белоснежным мне крылом.
Я ухожу от серости и скуки
Туда, где солнце скрылось под водой,
Пусть океана ласковые руки
Взметнут меня над суетной судьбой
Я ухожу в лиловые закаты,
Плюется солью ветер штормовой,
Вдали я слышу грозные раскаты,
Но вижу неба отсвет голубой.Вздохнула, дрогнула и поплыла земля
И в горле встал колючий, горький ком,
Лишь чайка след целует корабля
И машет белоснежным мне крылом.
Я ухожу от серости и скуки
Туда, где солнце скрылось под водой,
Пусть океана ласковые руки
Взметнут меня над суетной судьбой
Я ухожу в лиловые закаты,
Плюется солью ветер штормовой,
Вдали я слышу грозные раскаты,
Но вижу неба отсвет голубой.
О тонкой шпаге рассказать хочу вам,
О гордости потомственных дворян,
Что вихрем проносились по дорогам
Вселяя ужас в мирных поселянъ
Да предки душу гордую имели,
А гордость- доблести любимая сестра,
Пусть шлем погнулся, ножны поржавели,
Но шпага блещет и всегда остра.
И ничего дороже шпаги нету,
Не отдают ее счастливому врагу,
И вместе с ней уходят предки в Лету,
Встречая смерть на бешеном скаку.
Преград не знали храбрые герои-
Челюскин, Беринг-славный командор,
Их памятники вал соленый моет
Их имена хранит земля снегов и гор.
Монархи их излишне не ласкали,
Но пузырился паруса шатер
Они на картах мира вышивали
Имен российских бисерный узор.
Памяти героев, не царей,
Что своих надежд не обманули,
В строй вулканы встали перед ней
В вечности почетном карауле.
Зима уж тянет скрюченную лапу,
В природе все смятенье и тоска,
Зеленую велюровую шляпу
Меняет дуб на бурый мех листа.
Златые кудри кленов треплет осень,
Усеян лес багряною листвой,
Но стойко держатся одежды гордых сосен,
За что не знать им радости весной.
Их не страшит печальный взор Деметры,
Сухи, стройны, как тонкая лоза,
Но их не любят ласковые ветры
И ноги не целует им трава.
И сумрачно в зеленых поселеньях,
Где иглами исколота земля,
Отдавшись неге, в сладких сноведеньях
Мечтают сосны о нагих ветвях.
Чтоб их весною тоже гладил ветер
Своею сильной ласковой рукой,
Чтоб почки наливались на рассвете,
Играли б страсти пенистой волной.
Чтобы познать усладу материнства,
Увидеть распеленатый листок,
Любви и нежности счастливое единство…,
Но гордых невзлюбил жестокий рок.
Уж право довольно речей, назиданий,
Поэт расскажи, что ты сердцем узрел
О тонкой березе, о первом свиданьи,
Как в небе пожара закат догорел
Как молния череп сосне раскроила,
Как гром ее долго за это ругал,
Как туча поля своей кровью поила,
Как море плескалось у розовых скал.
Собраний и съездов пустых пепелище
И грохот хвастливых, победных рулад,
Оставь воробьям и с тобою поищем
На острове скрытый пиратами клад.
Ты нежную душу терзаешь
Бесчисленных дел суетой
И когти заботы вонзаешь
В предписанный Богом покой.
Не надо, уймись , человече,
Стряхни суету с хилых плеч,
Путей не ищи псевдомлечных
Грядущего счастья предтеч.
Свой взор обрати на природу
И полною грудью вздохни,
Как высшую сладость свободу
Издерганным сердцем вкуси.
И жизнь не покажется краткой,
Лишь только не станешь спешить,
Позволишь себе не украдкой
Нектара заката испить.
Юному Поэту
/Подражанье Брюсову/
Услышь меня, задумчивый поэт,
Уйди в пучины гордого презренья,
И пусть тебя, мой юноша, совет
Не приведет в унынье и смятенье.
Ты дорожить не должен тем,
Что может быть людьми отнято,
За песни не проси взамен
Ни славы, ни любви, ни злата.
Пусть Лира для тебя поет,
Пускай твою врачует душу,
Пусть смерд мотива не поймет,
Аристократ закроет уши.
Но если примешь ты все разом
Мои заветы и напев,
Садись на моего Пегаса,
Когда свалюсь я, одряхлев.
Очерчено грустное небо
Стай журавлиных пунктиром,
Был я на свете иль не был-
Дух ли витал мой над миром.
Снова стучится ненастье
В окна продрогшей души,
Как в этом мире со счастьем?
Нет иль не очень спешит.
Может быть ждать мы устанем,
В царство Аида сойдем,
“Там отдохнем, дядя Ваня,
Там лишь, родной, отдохнем.”
Нам ярлыки нашивает
Кто-то, но только он врет,
Кто как поэт прострадает,
Тот, как поэт, и умрет.
В мире бессмертны лишь строчки,
Жизни венчает дары
Пуля поставленной точки,
Нож, подведенной черты.
Вильгельму Вениаминовичу ЛевикуВсе мечтают о крыльях могучих,
Все хотят над землею парить,
Наступать на лиловые тучи,
Из-под облака воду пить.
А потом опустившись на землю,
Упиваясь своей красотой,
Рассказать всем кто хочет внемлить
Подвиг жизни своей удалой,
И ловить восхищенный ропот,
Преклоненья взимая дань,
Взор любовный и нежный шепот,
Собирая в могучую длань,
И ходить по земле утопая,
В звоне славы безоблачных лет,
Только с крыльями тесно в трамваях,
А складных, комфортабельных – нет.
Фонарь луны туманом занавешен,
Деревья осень на зиму стрижет,
Рекламы смотрят взором падших женщин,
Унылый дождь по городу бредет.
Машины пробегают словно ежик,
Когтями по асфальту шелестя,
И снова сердце образ твой тревожит,
Он снова жив , так много лет спустя.
Жили на Руси в года далекие,
Когда пули над седой Двиной не пели,
Три больших, огромнейших сословия-
Мужики, дворяне и лакеи.
Мужики кормили всю Россию
Как волы работали потея-
Не ищя ни Бога, ни Мессию,
Дети и наследники Антея.
Бары занималися искусствами,
Воевали, государством правили,
Благородством, разумом и чувствами
Свою землю на века прославили.
Мужики ж ленивые и кволые,
От работы, ветрянными свеями,
Подавались в города веселые,
Становились там они лакеями.
Баки отпускали себе пышные,
Жесты у господ перенимая,
Пыжились догнать их – духом нищие,
Подлая прослоечка людская.
Буря над Россией прогремела
Темною осеннею порой,
Банды, продразверстки и расстрелы
Пронеслись над горестной землей.
Закрутились в снежном вихре мысли
Сонмища несметные людей
И на сцену жизни снова вышли
Хам, интеллигент и… вновь лакей.
Аркадию Акимовичу Штембергу
На смерть поэта
Мудрый вождь, вы убили поэта,
Ему рот вы заткнули свинцом,
Ни улыбки и ни привета-
Мертвым стал его песенный дом.
Он говорил – ты не узнаешь,
Чтоб в сердце не вошла тревога,
В какой болотине проклятой
Моя окончится дорога.
Окончилась, по вашей воле,
Но целый мир сегодня знает,
Что в Богом проклятом болоте
Его, поэта, расстреляли.
Молчать поэта не заставишь
И не посадишь его в клеть,
Палач, ты душу не достанешь,
Чтобы шпицрутеном огреть.
Он пророкочет громом рога
Над мрачной поступью времен
И будет страшная тревога
Расти при имени Его.
Музе
Ты приходишь когда я недужен,
Слаб, растерзан, мучительно зол,
Всеми брошен забыт и ненужен,
Обворован, бездомен и гол.
Ты напевом меня утешаешь,
И куда-то далеко зовешь,
Нежной песнею душу ласкаешь
И бальзам на ранения льешь.
Ты в ненастье мой друг самый верный,
Самый преданный, самый большой,
Ничего что полощутся ветры
Над усталой моей головой.
А когда я седлаю планиду,
Ты немного берешь стороной,
Но не копишь на сердце обиду,
Тихо радуясь вместе со мной.
И не надо в тебе мне поруки,
Знаю, будешь всегда ты со мной.
Это счастье что мы не супруги,
А любовники только с тобой.
И любые мои неудачи
Рикошетом не бьют по тебе,
Ты со мной за компанию плачешь
И за это спасибо судьбе.
Морской закон
Суровы и строги законы моря:
За все на судне отвечает капитан,
Вскричат винты, кильватер наш узоря,
Что рейдовый приказ уже отдан.
Мы выйдем в рейс, нас море поджидает,
Желанная, суровая судьба
На баке вахтенный медяшку тупо драет
По борту проплывают города.
Мы в море и за все, что здесь случится
Аварии, болезни, ураган,
Сорваться за борт кто-то исхитрится –
За все в ответе будет капитан.
Не жалей о старых своих ранах,
Не касайся ноющих рубцов,
Не грусти о грандиозных планах
Беззаботных счастия ловцов.
Жизнь цветной не вышита каймою,
В ней находок меньше, чем потерь
На рулетке не играй с судьбою,
В мировую справедливость верь.
Повернется колесо фортуны
И тебе, за то, что потерял,
Ты от серебристой лиры струны
Принесет вдруг золотой цимбал.
Но приняв негаданный подарок,
Об утрате прежней позабудь,
Или станешь мелочен и жалок,
Неудачей порастет твой путь.
Круто врезалось мрачное облако
В розоватую мякоть заката,
Съеден день мой безтрепетным Молохом
Непоследняя сердцу утрата.
Оживают в подъездах квартиры,
Глаза смежив ресницами штор,
И на струны умолкнувшей Лиры
Бросил отсвет угасший костер.
Запорошенный пеплом удачи,
Чередою больших непогод
Пусть же, день потерявший, не плачет,
Не рыдает, утративший год.
Уж присела на локоть усталость,
Пережиты мечты и стихи,
Поднимает навстречу мне старость,
Как двустволку, пустые зрачки.
Ах сколько раз мечта нам изменяла
Судьбы причуды сколько раз кляня,
Как лезвие разящего кинжала
Пронзала мысль мучительно меня
Что всякая мечта всегда изменит
И все вокруг и даже сама жизнь
Стирает в прах безжалостное время
И нас самих и все чем мы клялись.
Года идут как роты на параде,
А я с трибуны им машу рукой
Казалось что бесчисленной армаде
Вот так и литься полною рекой
Но знаю я доподлино и твердо
Очерчен строгим ритмом этот строй
В последней роте под командой черта
Идет с косой старуха-смерть за мной.
И снова слышен шелест парусов,
Рассвет встает над грешною землею,
И снова скорость тысяча узлов
Невзгоды остаются за кормою.
А впереди могучий океан
Блестит горбатой мокрою спиною
А впереди гроза и ураган,
Смерчь прячется за синею скалою.
Единожды ветра и шторм понять,
Врагами, став мещанскому покою,
И стих резной тайфуну прочитать,
Чтоб солнце поднялося над землею.
О любви, о любви, о любви
О весенних ночах и рассветах,
Об улыбке вечерней зари,
О пунцовых словах и приветах,
О глазах, полных неги твоих,
О подарке нещедрой судьбы,
И пусть громче поют соловьи
О любви, о любви, о любви.
Сколько славных имен на палитре искусства-
Безумный Ван Гог и ослепший Рембрант,
Слишком поздно поставлен вам памятник чувства
И повязан посмертно признания бант.
Шли к бессмертью упрямо, как на штурм бастионов,
Сквозь невзгоды и шепот глупцов,
Умирая, входили в дворцы пантеонов,
Поделившихся славой, отцов.
Восхищаясь величьим души благородной,
Повторить не сумеем ваш путь,
От мирской суеты мы, увы, не свободны.
Она давит на слабую грудь.
Мы боимся страданий, нужды и лишений,
Презирать не умеем глупцов,
Мы в плену филистерских ничтожных сомнений,
Недостойных когорты бойцов.
И хоть может талантом Бог и нас не обидел,
Мы чудес на земле не свершим,
Мир могучих титанов не видел
Без великой и гордой души.
Птица-секретарь
Я на Грузинской как-то видел птицу,
В плен взятую за синими морями,
Что казематы тесного зверинца,
Который раз уж мерила шагами.
Рожденная для вечного движенья,
Она по клетке истово ходила,
Не сознавая ужас заточенья,
Как будто бы действительно спешила.
Холодным камнем сердце застывало,
Следя тоску бесцельного круженья,
Нелепый стон звенящего кимвала
Всем состраданьем к муке униженья
В глазах у птицы царственность простора,
Тщета навек убитого стремленья
Осмысленность мученья и позора,
Привычного застывшего смятенья.
Решетки ржавой строгое плетенье
И две судьбы на крючьях коромысла
Вся жизнь моя и птичее движенье
Равно лишенных всяческого смысла.
Людей на свете много, жалоб тоже
Сквозь океаны страсти мир ведя,
Я понимаю, присносущий Боже,
Что ты всегда на линии огня.
И все на свете Богом недовольны,
Всяк тянет одеяло на себя,
И стонут, что обижены, что больно,
Жрут пироги, судьбу свою кляня.
И чтоб людей напрасно не обидеть,
Бог мудрую политику ведет,
Кого-то наделил талантом видеть
Кому блага земные отдает.
А третьему успех и славу дарит
Но власть в иные руки отдает,
Он в котелке вселенной кашу варит
И острый вкус ей тонко придает.
Он наделяет женщин красотою,
Лишив их вовсе чувства иль ума,
Чтобы дурнушку щедрою рукою
Вдруг одарить тем и другим сполна.
И в небо льются грустные рулады
Мол как же так, начальник-то дурак,
Но власть и ум – высокие награды
И грех их собирать в одних руках.
Вы проходите сказочным облаком
В пене дивнопрекрасных волос,
Озарив красотою, как всполохом,
Нерешенный вовеки вопрос.
И хрустят изумленные шеи,
И в смятении пульса и чувств,
Мужи смотрят как с грацией феи
Мимо шествует розовый куст.
Но синклит ваших милых сестер
Не дарует вам нежной любви
И гудит осуждающий хор,
Защищая уделы свои.
Не на праздник мир дьяволом создан,
Без эгиды, кольчуги и лат,
На кусочки порублен и роздан
Божьей твари в недолгий прокат.
Есть в нем смерти, болезнь и работа,
Беспросветно тупая, как ночь,
И рукою костлявой забота
Нас уводит от счастия прочь.
Бесполезны как тосты на тризне
Заблудившимся скрипки мечты,
Их пугает сияние жизни
Всем проклятьем твоей Красоты.
Венок Сонетов
I
Воздвигни памятник себе,
Сам у планиды отбери
Все что положено тебе
И после мрака света жди.
Послушай заповедь отцов,
Я дать хочу тебе совет,
Заветы римских мудрецов,
Связав в сонетовый букет.
Надежд разбитых сыплет град,
Невзгод раскидистая сень,
Печатай шаг как на парад
И только бы не стало лень
Под грудой рухнувших преград
Срывать как розу каждый день.
II
Срывай как розу каждый день,
В смятеньи пламенных страстей
Несется огненный олень,
Стрелы безудержной быстрей.
Годам черед дан и стихам
Не упусти весны приход,
Пусть по лазурным небесам
Закрутят тучи хоровод.
И будешь горько ты рыдать,
В суетной жизни не успев,
Иль образ солнечный создать
Иль выложить в строку напев
Спеши поэт стихи писать
И пусть они рождают гнев.
III
Пускай стихи рождают гнев,
Перед царями не робей,
Пускай рычит косматый лев,
Он царствует среди зверей.
Души постройку возводи,
Неси заветное в себе,
С медведем дружбы не води,
Не верь, что истина в вине.
Межу глубокую копай
И пусть тебе не станет лень,
Да на пути не задевай
Ногой трухлявый подлый пень,
Мерзавцам длань не подавай
Хоть всех одна укроет тень.
IV
Хоть всех одна укроет тень
Не новый тягостный напев
И где же высшая ступень
Живой шакал иль мертвый лев.
Будь мудр, в судьи не стремись,
Неблагодарна эта роль,
Над суетою подымись,
Из фактов выбирай лишь соль.
В попутных струях не плыви,
Не будь рабом идей своих,
Сомнений рой благослави,
Чтоб голос правды не затих.
Врага на помощь призови,
Умей выслушивать других.
V
Умей выслушивать других,
Кто мыслью делится с тобой,
Умей сдержать свой гневный стих,
Не проиграть неравный бой,
Умей послушать подлеца,
Что сеет грядки клеветы
Посевом злобного словца,
Как откровеньем правоты.
Пусть порастет лесная муть
Как сетью венами дорог,
Сыщи единственный тот путь,
Когда вскричит призывно рог
И в гуще лютой схватки будь
Душою мягок – в деле строг.
VI
Душою мягок – в деле строг
Взахлеб пить жизнь не торопись,
Переступай тогда порог,
Когда решил, куда идти.
Чтоб не пришлось потупя взор
Путь к отступлению искать,
Хоть это тоже не позор,
Позор лишь не туда шагать
И верность глаза не теряй,
Заметь румяна и парик,
Прохвостам путь не уступай,
Не гнись под тяжестью вериг,
Немедля шпагу обнажай,
Вставай в защиту дел своих.
VII
Вставай в защиту дел своих,
Обид мешков не собирай,
Лови удачи чудный миг,
От поражений ускальзай.
День белым камешком отметь,
И бойся потерять его,
За нами с люльки ходит смерть
И носит в торбе “ничего *.
Своей дорогою иди,
Среди сомнений и тревог
Борьбу свою благослави
На славу не сменяй зарок,
Планиду под узцы бери
Лишь бы не вмешивался Бог.
VIII
Лишь бы не вмешивался Бог.
Пусть сила силу победит,
Осечки не дает курок
И пуля мимо не летит.
Порой хромает и Гомер,
Пусть юность о любви поет,
Меняй стихов своих размер
И лира нужный тон найдет
Пусть правда ненависть родит,
Путь к свету в мраке укажи,
Поднимут пусть тебя на щит,
В сонеты мысли увяжи
Ложь на одной ноге стоит,
Лишь правда пробный камень лжи.
IХ
Лишь правда пробный камень лжи-
Властители судьбы твоей,
Ракеты, пушки, палаши
Последний довод королей.
Закон суров, но он закон,
Пусть будет каждому свое
Расскажет погребальный звон
О поражении твоем.
Не дрогни жалостью к себе
И помни ты всего лишь прах,
Пусть на войне как на войне,
Что смысла в чьих-то именах.
Неси заветное в себе,
Клобук не значит, что монах.
Х
Клобук не значит, что монах.
Стремись, поэт, себя познать,
Темна водица в облаках
И трудно дождик вызывать.
Пугают прошлого следы,
Жизнь без надежды – суета,
Погибнут без вести труды
И канут в вечность без следа.
Пусть от звезды луч изойдет,
Вручая таинства ключи,
Стихи пусть лира пропоет
Их в ризу чада облачи,
И пусть глупец их не поймет
Ты бисер свиньям не мечи.
ХI
Ты бисер свиньям не мечи,
Они его потопчут в грязь,
В лоб деревянный не стучи,
К хрестоматийности стремясь.
О всем, что хочешь ты сказать
Без словоблудья объяви,
И не пытайся угадать
Что хочет лидер-визави.
И ни в поддержку, ни во зло,
А просто истину вещать
Не надо бить врагу челом,
Зубами злобно скрежетать,
Ни лиходеем, ни рабом
И помни мера есть в вещах.
ХII
И помни мера есть в вещах,
Загадку сфинкса разгадай,
Запретный плод в чужих садах
Рукою дерзкой не срывай.
Базар житейской суеты
В души раздолье не впускай,
На удовольствия цветы
Стихов железных не меняй.
Пером орать не уставай,
Бездельем музы не гневи,
Главы усталой не склоняй,
На волнах неги не плыви,
Талант с трудом соединяй,
Без строчки дня не проживи.
ХIII
Без строчки дня не проживи,
Спеши бессмертие ковать,
Час вдохновения лови,
Пегаса не страшись загнать.
Сей безустанно звон копыт,
На почве скудной и скупой,
Пусть будет за тобою взрыт
Клин пашни нивы золотой.
Похвал ничьих не ожидай,
Ищи награды лишь в трудах,
Оценки напрочь отвергай,
Что смысл в продажных голосах.
От непризнанья не страдай
Ведь счастье в службе, не в чинах.
ХIV
Ведь счастье в службе, не в чинах,
А жизнь чертовски коротка,
Пусть мелет чушь тупой феллах
С ученым видом знатока.
Ты не вступай в дебаты с ним,
В борьбу за долю пирога
Вкушает вечный пилигрим
Плоды вселенского труда.
Когда ж в разгар чумного пира
Закончится безумный век
И встретятся поэты мира
В простой бревенчатой избе,
Тебя опять поднимет Лира,
Воздвигни памятник себе.
ХV
Воздвигни памятник себе,
Срывай как розу каждый день,
Пускай стихи рождают гнев
И всех одна укроет тень.
Умей выслушивать других,
Душою мягок, в деле строг
Вставай в защиты дел своих,
Лишь бы не вмешивался Бог.
Лишь правда пробный камень лжи,
Клобук не значит что монах,
Ты бисер свиньям не мечи,
И помни мера есть в вещах.
Без строчки дня не проживи
А счастье в службе, не в чинах.
Лишь повторю за Маяковским
Мишурный блеск, игра продажных слов,
Как смеете вы называть себе поэтом,
Собрав толпу послушливых мулов
И ссыпав в торбы им венки сонетов.
О чем вещаешь миру, современник?
Цепом стуча по белому листу,
Ничтожных истин добровольный пленник
С охотой жмущий руку подлецу.
Так что ж эпоха измельчала где-то?
Ужель минувший благородный век
Увел с собой последнего поэта,
Ужель угас и вымер человек?
Эта ночь никогда не окончиться утром,
Никогда, никогда зимы этой не минет пора,
Мрачно ели стоят на параде в молчании мудром,
Никогда, никогда не окончится этот парад.
Никогда, никогда здесь не звякнут ручьев переливы,
Никогда лист зеленый здесь песню весне не споет,
Никогда не покроет здесь лето цветами равнины,
Никогда, никогда одноногая ложь не умрет.
В один голос признаем, что елки конечно деревья,
А в иголках земля – это с запахом мяты трава,
Что лачуги с людьем – это лучшие в мире деревни,
А бараки в пустынях – чудесней чем миф, города.
Никогда не раздастся здесь голос души человечьей,
Будут плыть нестерпимой, свинцовой волною года,
Но зато никогда не наступит здесь пасмурный вечер,
Потому, что здесь ночь не сменяется днем никогда.
И усердно чужие зимой сторожим огороды,
И сверкает над нами всеобщего счастья звезда,
Никогда не услышим мы голос ненужной свободы,
Нас рвануться с цепи никогда не заставит мечта.
В темноте никогда не заметим что все мы уроды,
Нет тоскливая ложь не исчезнет без боли стыда,
Пронесем сквозь года все наследье ущербной породы,
В нас вожди не умрут никогда, никогда, никогда.
На высоком большом заседании
Обсуждался серьезный вопрос,
Что немало уж войн и страданий
Век двадцатый народам принес.
О фашисткой коричневой партии
Будет долго земля вспоминать,
Как ефрейтор надумал в азарте
Сапогом человечество смять.
Неужели еще кто-то хочет
Потроха человечьи жрать,
Убивать, истязать и почить
И народ заставлять голодать.
Миллионы в расход и на выселки,
Долой напрочь ум, совесть и честь,
Из жилетки выпрыгнул лысенький-
“Да такая партия есть!”
В жизни темном лесу по неровной тропинке
Я скелет свой одетый куда-то несу,
Задеваю листву и роняю росинки,
Бабье лето. Исход. Ничего не спасу.
Отзвенел мажор глаз, отмелькали закаты,
Отгремел барабан неуютной судьбы,
Отцветают рассветы, любимые даты,
Строки гимнов и шепот любовной мольбы.
Так куда и зачем, не для новой ль насмешки
В даль позвал меня клекот безумной зурны,
Под огнем неудач все трудней перебежки
И пристрелены зоны высоток судьбы.
Мир искрошен арендой в куски и кусочки,
На земле каждый дольщик, а значит солдат,
Приговором звенят стихотворные строчки,
Светлый праздник весны нам военный парад.
Каждый день как дуэль, а друзья – секунданты,
Зафиксировать смерть, пораженья позор,
Окружают сомненья – беды адъютанты
Безысходно надежный свинцовый дозор.
Зигзаг удачи как молнии росчерк
Замкнул сомнений порочный круг
И я узнал твой неровный почерк
Сеньора Фортуна – недобрый мой друг
На сердце лежит ледяная короста
Жизнь к плахе вассалов бесстрастно ведет
Сеньора Фортуна! как это не просто
Твой скользкий крутой миновать поворот.
Порожденье несортного семени,
Золотушная поросль всходов,
Обстоятельства места и времени,
Как предтеча грядущих исходов.
И заросшие сумраком чащи
Неизбежные как проведенье
Горы в складках морщин хранящие
Любовь, веру, надежду, сомнение.
И грядущее бремя прозрений
В запредельных вершинах сознанья
Исполненье чужих повелений
И порочная жажда познанья.
Дни светлые, коричневые, черные –
Все исчезает в дебрях забытья
Мелодии минорные, узорные,
Плывут в суровом ритме бытия.
Трепещет жизнь и бьется птицей синей
У времени жестокого в плену,
И хиромант в сплетеньи странных линий
Не в силах разгадать мою судьбу.
А на челе причудливой планиды
Венок событий ярких, как мечты,
Но стебли плотно в жгут суровый свиты
И умирают пленные цветы.
Несбыточное – дивный луч заката
Средь вечной тьмы убогого слепца,
Несбывшегося пестрая заплата
На рубище бесславного певца.
На смерть Высоцкого 
Задержимся на цифре 37…
..Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лег виском на дуло
Он героев своих пережил ненамного,
Не петли и не пули вина,
И стоял на краю и не видел порога,
Оборвалась со звоном струна.
Не допел, не допил, не шел, не доехал
Ну так что же никто не дойдет
Пусть пришедший за ним, неумершим в утеху,
Аллилуя над гробом споет.
Кто был прав, сколько раз, пусть потомки рассудят,
Если будут потомки у нас,
Если только возить беспрерывно не будет
Похоронные дроги Пегас.
Снова носят звериные шкуры:
Меха, замшу, дубленки и кожу,
Снова запах голодных шампуров
Память дикого сердца тревожит
Парики, ритуальные маски,
И улыбки звериных оскалов,
Надоевшие старые сказки,
Дерзкий клекот бессильных вассалов
Снова выбрито наголо темя
И цепочки на шею надеты,
Мы живем в интересное время
В удивительном месте планеты.
Доблесть пропахла порохом
Это не фунт печенья
Раньше стреляли без промаха
Ныне без предупрежденья
Примат, срываяся с деревьев,
Обламывая больно хвост,
Вздымал со зверским нетерпеньем
Происхождения вопрос.
Промеж сосцов стучал зануда,
В Адама, как предтечу веря,
..Мы все спустилися оттуда,
Но не в одно и тоже время.
В альбом бывшей венской поэтессе, Наташе Захаревич
На нелинованной бумаге
Альбомный легкий серпантин
Тяжелый слог немецкой саги,
Английский рыцарь, Алладин,
Шеренги строк, кувшин отваги,
Акрополь сказочных глубин.
Болезни века
Мне в этом мире счастья не добиться
И на погон звезд с неба не достать,
Радикулит мешает поклониться,
Мениск мешает на колени встать.
И ветры вновь приходят на круги,
И вновь кресты разводят скорбно руки,
И снова в моду входят сапоги,
Расстрел, решетка, пыточные крюки.
И слезы льет убогая страна
И веселеет волчья порода
И снова на престоле Сатана-
Проклятье человеческого рода.
Нас в цепи построят, конечно,
Ефрейтор зачтет нам стихи
И новый мессия неспешно
Отпустит коллеге грехи.
Нет мысли в голове, в руке сомненья,
Суровый неуют пустыни глаз,
Что лжесвидетельствуют вам свое почтенье
И лицемерно славословят вас
И видишь, что ни подвига, ни славы
Не принесет удач веселых рой,
И, как герой ублюдочной забавы,
Со шпагой примешь пулеметный бой.
Грядет мессия каждый вечер новый
И нежно вашу совесть бережет
И преподносит приговор суровый-
Всяк тот клевещет, кто не лжет !
Перевод из Юрия Левитанского.
Дьяволу служить или пророку
Каждый выбирает для себя
Каждый выбирает для себя
Слово для любви и для молитвы
Шпагу для дуэли, меч для битвы
Каждый выбирает для себя
Каждый выбирает для себя
Выбираю тоже как умею
Ни к кому претензий не имею
Каждый выбирает для себя
Everybody chooses for himself
Woman, way, belief or perpetuity
Serve a devil or the holy duty
Everybody chooses for himself
Everybody chooses for himself
Word for love and word for supplication
Gun for battle, sword for satisfaction
Everybody chooses by himself
Everybody chooses for himself
I am choosing so I can do it
Nobody blame if poorly fit
Everybody chooses for himself
А. И. Солженицыну
Не жалею, не зову, не плачу,
Не боюсь, не верю, не прошу,
Не надеюсь, не ищу удачу,
Не пишу, не мыслю, не живу.
“Нет Исаич, это не насмешка,
В горле горе комом не смешок”
Много раз помененная вешка
Два аршина вниз, вперед вершок.